Книга Что скрывает снег - Юлия Михалева

- Вы оскорбляете меня, Ершов... Как вы смеете?

- Дуэль? - ласково спросил околоточный.

- Идемте! Нам надо управиться до полудня!

***

В дороге Деникин хотел собраться с мыслями и выстроить в голове все обстоятельства, чтобы связно пересказать их затем в городской управе. Ранее ему не приходилось выступать перед многолюдным обществом, и потому волнение он испытывал весьма сильное.

Однако, как и следовало ожидать, Ершов бесконечно отвлекал разговорами - на удивление, никак не связанными с тем, что им предстояло. Он то сокрушался ввиду повышения цен на сахар и пропажи из лавок свежего хлеба, то интересовался, отчего Деникин не отдаст заштопать оборвавшийся подол шинели, то хвалился успехами младшего брата в счете.

Обычно Деникин доходил за управы за две четверти часа, но нынче, ей-богу, путь вытянулся в двое и грозил никогда не закончиться.

Управа встретила оживленным и нетерпеливым ожиданием.

Околоточный Сомов, поставленный на дежурство, встал, приветствуя Деникина, и тотчас доложил:

- Господин Романов приходил. Нашли они своего ребятенка. Говорит, в пожаре на улицу далеко выполз, да так и замерз. Все, как вы и полагали.

Просительница, ждавшая, когда наступит ее черед, громко ойкнула.

- Господин инженер - человек весьма современный. Боюсь, как бы и он, как его превосходительство, не пожелал разведать обстоятельства. А мне бы ох как не хотелось - младенца-то касаться, - заметил фельдшер с лавки, на которой велась простолюдинская игра в дурака.

Играли трое: сам фельдшер, его больной и нянька Вагнеров, на руках у которой сидела, как ни в чем не бывало, ее девочка. Не обманул Ершов.

Несмотря на грядущую казнь, преступница выглядела на удивление спокойной, и даже громко смеялась, когда шла карта. Чувашевский же, которому, похоже, не везло, гляделся озабоченным. Карты он держал, прижав к груди кистью. Смотрел в них, приподняв зубами, а потом ловко отлистывал нужную рабочим большим пальцем другой руки.

- Эх, видать, бывать тебе, барын, в дураках нынче, - потешалась нянька.

Бывшей челядинец Софийского сменил положение: теперь он сидел, уткнувшись головой в колени. Толстая растрепанная коса, как змея, волочилась по полу.

- Нет, господин инженер просил совсем оставить его вопрос. Дескать, все без того решено и понятно.

- Чудесные вести, Сомов! - искренне обрадовался Деникин. - Все бы дела сами собой так разрешались!

- Тогда для чего нужны мы? - тихо возмутился Ершов.

- Мы ночью к вам заходили. Она - Сомов указал пальцем на няньку - дюже болтать принялась. Язык у этой бабы точно деготь.

Деникин кивнул.

- Ершов мне уже рассказал. Ничего, требующего внимания. Ну что, уголовница. Игра закончена - бросай карты и пойдем ответ держать. Околоточные! Мне нужно четверо - по двое на каждого.

В глазах няньки промелькнул испуг.

- А что же Варя?

- Что Варя? В сиротский дом пойдет твоя Варя, как будто не знаешь. Сомов, ключи! Отстегивайте, но кандалы не снимайте: друг с другом их скрепим, так в паре и пойдут убийцы.

Невоспитанная и капризная девочка - а чего еще ожидать при такой наставнице? - громко заплакала. Она повисла на своей няньке и не хотела отпускать. Околоточные стали пытаться забрать ребенка силой. Деникин обратил внимание, что чувствительный Ершов отвернулся, не в силах на то смотреть.

Отвлекшись, помощник полицмейстера совсем не приметил, как в управе возникло новое лицо. Уж больно тихо оно подкралось - как непрошенный ночной гость к чужому добру. Пожалуй, в тех слухах, что блуждали по городу, имелась немалая доля истины.

- Гида, дружочек, - выдохнули прямо над ухом. Деникин даже вздрогнул от неожиданности.

- Куда вы его тащите! А ну, оставьте! Я его заберу, - приказал молодой голос.

Посмотрев мгновение на молчавшего помощника полицмейстера, околоточные отвечали:

- Никак не можно, господин Софийский.

- Я и не спрашиваю, а велю. Немедленно дайте мне этого человека! - пришедший дернул за цепь, да так, что повалил явно взволнованного арестанта.

Оставленная без присмотра девочка тем временем вернулась к Павлине, и они, как ни в чем не бывало, вновь разместились на лавке, во все глаза наблюдая за сценой.

- Нет-с... - околоточный легонько отстранил Василия и потянул цепь на себя.

- Не тронь меня, а то пожалеешь! - взвизгнул тот. - Кем ты себя возомнил? Это человек - из моего дома.

Околоточные вновь с мольбой взглянули на Деникина.

- Мы знаем. Да только велено вести его в городскую управу на суд.

- Кем велено?

- Его превосходством...

- Это мной велено, - наконец-то - и вполне уверенно - выступил Деникин. - Они - убийцы. И мой долг велит отдать их суду.

- Так это вы тут теперь за главного, - сын генерал-губернатора обернулся. Миловидный, невысокий, стройный, молодой - не более 20 лет от роду - однако юное смазливое лицо уже утратило следы невинности. - Что ж, ну ладно - именно с вами я и хочу поговорить. Прямо сейчас, вопрос не терпит отлагательства! Но только там, где наверняка не услышат, - поморщился молодой Софийский, когда помощник полицмейстера указал было на свой отгороженный закуток.

Взяв ключи от запертого кабинета прежнего начальника, Деникин повел гостя туда.

- Ершов, вы мне понадобитесь...

- Нет! - запротестовал Василий. - Я хочу говорить с вами одним.

- После тех речей, что вы уже сказали, и ваших действий, боюсь, это совершенно невозможно. Мы просто не вправе вам позволить вести с кем-либо из управы беседу наедине. Кто знает, может быть, вы нападете на господина помощника или изволите оскорбить его, предложив мзду? - немыслимо дерзко отвечал Ершов, взяв при том крайне оскорбительный тон.

Деникин ожидал нового всплеска чувств, представляя, что сын самого Софийского уж точно потребует от какого-то околоточного самого жесткого ответа. Однако Василий лишь коротко согласился:

- Коли так, то идемте.

***

В давно нетопленном небольшом кабинете стоял лютый холод и пахло запустением. Все вещи и бумаги полицмейстера оставались на своих местах - ровно так, как он их оставил в свой последний день на службе. Это производило неприятное впечатление.

Кабинет стоял запертым с тех самых пор, как почтовые сани доставили тело его хозяина, и туда так никто и не заходил. Хотя Ершов порывался - конечно, маскируя свое неуемное любопытство под служебную надобность.

Теперь же, добравшись до желаемого, он, блестя глазами, озирался по сторонам. Деникин мог поручиться, что околоточный не сдержится и что-то утянет - как произошло и с имуществом Осецкого. Нет, не ради поживы, а все из ложной и патетичной трактовки долга да поисков истины.